Читать книгу - "Заморозь мне `маргариту` - Лорен Хендерсон"

– Вызванная, возможно, романом с человеком, который любил душить ее в постели. Ширли наверняка боялась его бросить, поскольку он мог не дать ей роль в следующем спектакле.

– Похоже, Кэнтли практиковал такое постоянно, – сказал Хоукинс. – Фиалке он дал главную роль в своем спектакле. Около месяца назад они вместе ездили отдыхать. В Венецию. Она говорит, что именно там он пообещал ей эту роль.

– Теперь понятно, почему она не очень хотела обсуждать поездку в Гоа, – заметила я. – И что теперь?

Хоукинс пожал плечами:

– Нет никаких доказательств, что Кэнтли убил девушку. Записки он не оставил. Убийца Ширли Лоуэлл мог убить и Филипа Кэнтли, чтобы повесить на него новое убийство. Дело очень запутанное. Хорошо, что его дали не мне. Слушай, Сэм. – Он наклонился вперед. Мы почти касались друг друга коленями. – Давай на минуту забудем о трупах. На самом деле я пришел поговорить обо всей этой ситуации с Дафной. Не хочу, чтобы ты думала, будто я повел себя как сволочь. Я просто запутался…

Тут позвонили в дверь. Момент был выбран настолько удачно, что я не сомневалась – прибыл Хьюго.

– Привет, – сказал он, быстро поцеловал меня в губы и прошел в студию. – Почему у твоих дверей припаркована полицейская машина? Кстати говоря, ничего болезненнее этих дверей я в жизни не видел… Боже, какой бардак! Похоже на фотографию «До ремонта» в «Строительном обозрении».

– Вполне чисто, – пробурчала я. – Просто слишком много вещей.

– Можно и так сказать, – согласился Хьюго и, взглянув на мобили, добавил: – Хм, интересно.

Хоукинс встал и оценивающе уставился на Хьюго, сложив руки на груди и расставив ноги, – можно было подумать, что Хьюго вызвали на допрос и Хоукинс вознамерился выбить его из равновесия. Но эффект был несколько смазан, поскольку вывести Хьюго из равновесия невозможно в принципе. Кроме того, до его прихода мы сидели под высокой платформой, на которой я сплю, так что Хоукинс находился в тени.

– Хоукинс, познакомься, это Хьюго Филдинг. Он актер, играет в спектакле, для которого я делаю мобили. Хьюго, это инспектор Хоукинс, мой друг.

– Твой друг? – Хьюго вздернул бровь. – Инспектор Хоукинс, общаясь с этой юной дегенераткой, вы ставите себя в щекотливое положение. Впрочем, вы наверняка жаждете наставить ее на путь истинный. А о твоих вкусах, Сэм, я умолчу, ибо еще не изучил их досконально.

Он шагнул к Хоукинсу и протянул руку, которую тот неохотно пожал. Я с ужасом заметила, что Хьюго до сих пор не избавился от лака для ногтей «Жиголо».

Трудно было отыскать более противоположных друг другу людей. Хоукинс – крупный, грузный, в дешевых штанах из универмага «Марк и Спенсер» и акриловом свитере – выглядел именно так, как полагается выглядеть полицейскому, подружку которого зовут Дафной. Хьюго – высокий, стройный, если не сказать тощий, щеголеватый, в пижонских полосатых брюках, свободной шелковой рубашке с кружевами и куртке ржавого цвета, чуть прихваченной на талии, – походил на аристократическую рок-звезду. Если говорить о фактах, Хьюго родился и вырос в маленьком, домике в Сербитоне, но фигура и длинный нос, не говоря о манерной речи, создавали впечатление ленивого аристократа, развлекающегося самовыражением.

– Ты не забыла, что мы договорились о рандеву, дорогая? – спросил Хьюго, повернувшись ко мне спиной. – Тебе, кстати, не стоило одеваться, – добавил он, бросив равнодушный взгляд на мои легинсы с черепом и костями и короткий черный свитерок.

– Я как раз собирался уходить, – сквозь зубы процедил Хоукинс.

– Не позволяйте мне вас задерживать, – сладчайшим голосом пропел Хьюго. – Сколь интересными ни казались бы мои речи.

Я, прищурившись, наблюдала за Хьюго: если бы даже он обежал вокруг меня, пометив территорию, то вряд ли выразил бы свои чувства более откровенно. Хоукинс схватил свою кожаную куртку и свирепо забросил на плечо.

– Вы непременно должны порекомендовать мне вашего портного, – продолжал Хьюго.

Скрипнув зубами, Хоукинс подошел ко мне и обнял, чего, как правило, никогда не делал – тем паче при свидетелях.

– Увидимся, – буркнул он. – Когда ты будешь одна.

Злобно глянув на Хьюго, он протопал к дверям, поскрежетал металлическим засовом и сказал:

– Не забудь запереть, когда он уйдет. Осторожность не помешает.

– Я непременно напомню ей об этом завтра утром, инспектор, – пропел Хьюго. – Простите, я не понял, что вы – местный участковый, а то завалил бы вас вопросами. Безопасность жилищ неимоверно волнует меня.

Хоукинс яростно хлопнул дверью. Впрочем, он всегда так делал. Я повернулась к Хьюго, не зная, хохотать мне или кинуть в него чем-нибудь тяжелым.

– Поразительная грубость, – сердито сказала я. – В жизни не видела более откровенной демонстрации ревности и собственнических инстинктов.

– Ага, вспомни, как ты вчера отдирала от меня Фиалку, – пробурчал он. – Я бы не удивился, если бы ты запела: «Джолин, молю тебя, не забирай моего мужчину».

Хьюго присел на кухонный стол, достал из кармана пачку сигарет и склочно поинтересовался:

– Кто это такой все-таки? И не говори, что просто знакомый.

– А кто такая Фиалка, раз ты сам о ней заговорил? – отрезала я, сама удивившись своей реакции и поразившись тому, что громы и молнии Хьюго мне приятны. Обычно к вспышкам ревности своих любовников я отношусь как к сифилису. – По-моему, она недолго колебалась, прежде чем пасть в твои объятья. А еще ты почему-то в курсе ее интрижки с Филипом.

– У нас с Фиалкой, – Хьюго прикурил, – случился роман в театральной школе, с тех пор мы добрые друзья. Она доверяет мне свои секреты. Но я – не мужчина ее мечты. Фиалке нравится, когда ею командуют, а мне не хватает энергии делать это двадцать четыре часа в сутки. Мне больше нравится валять дурака и отпускать остроты. Как ты наверняка уже заметила. Твоя очередь, дорогуша моя.

Он явно повеселел.

– Мы с Хоукинсом, – безропотно ответила я, – то ссоримся, то миримся. Он живет с женщиной по имени Дафна. Они собираются пожениться, и бедный Хоукинс вконец запутался. Но у нас в любом случае ничего не вышло бы, и мы оба прекрасно это понимаем.

– Безнадежная любовь, – довольно проговорил Хьюго. – Художница и инспектор полиции. Я так понимаю, ты заявишься на их свадьбу с ног до головы в черном, с маленькой вуалеткой, встанешь в углу церкви и не будешь ни с кем разговаривать. Люди спросят у него, кто ты, а он, сглотнув скупую мужскую слезу, ответит: «Печалью навсегда уста свело. Перо выводит: «Все иначе быть могло»…»[71]

Я вытащила у него изо рта сигарету, затушила ее и сказала:

– Стой, рот тебе зажму я, – и поцеловала его.

– Я могу считать это окончательным решением? – спросил он через несколько секунд, уже без куртки, в одной расстегнутой рубашке. – Мне бы не хотелось, чтобы ты использовала меня как микстуру от страданий по сержанту Пролу. Если хочешь, можем взять напрокат полицейскую форму. Она пойдет мне больше, чем ему. У него не то телосложение.